Sidebar




Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

Кто на сайте

Сейчас на сайте 83 гостя и нет пользователей

the soviet union

The-Soviet-Union

ussr.jpg

the-soviet-union

Связанные статьи

Успех

Успех здесь — главное. Успешный гангстер почитается так же, как и успешный поэт. Здесь мы несколько «хватанули», гангстер, конечно, гораздо более интересная и уважаемая личность, чем поэт. Разве можно удивляться тому, что в США в 2008 году в бывшем здании суда напротив мэрии Лас-Вегаса открывается первый в мире музей мафии, а 7,5 миллиона на этот проект выделено из муниципального бюджета. Ведь мэр Лас-Вегаса, который ранее прославился тем, что был адвокатом известных американских мафиози, не стесняясь, заявил: «Город основан ими (мафией — прим. авт.), и я никогда этого не стыдился, потому что представлял их интересы, и они сделали меня богатым человеком»[1]. Симптоматично то, что в сформированный наблюдательный совет вошли представители СМИ и… бывший руководитель отделения ФБР в Лас-Вегасе.

Рост преступности — наглядная демонстрация слов Б. Франклина: «Человека, утверждающего, что деньги могут все, можно подозревать в том, что он может пойти на все ради денег». Более резко аналогичную мысль высказал Эди-Пьер Бошен: «Те, кто считает, что деньги — это все, без сомнения, готовы на все ради денег». Высокий уровень преступности, наркомания, проституция и другие пороки существовали и раньше, но были исключением из правил, теперь порок — норма. За последние 30—40 лет численность преступлений увеличилась в США в 7—8 раз, во Франции — в 5—6 раз, в Германии — в 3—4 раза, то есть рост идет не на несколько процентов, а в разы[2]. И не случайно за время строительства капитализма в России число наркоманов выросло в 12 раз[3].

Закономерно, что при капитализме сразу расцветает шансон, уголовный жаргон, идет героизация преступников в фильмах, книгах. Даже в телерекламе значительное место отдается воровству, обману: познакомился и украл у своего знакомого чипсы («Лейс»), летчик покидает самолет, угощая обреченного на смерть пассажира предметом для жевания (ириски «Меллер»), ограбил банк и заодно с деньгами украл сотовый телефон (LG), купил хлопья и никому не даешь, за бутылку пива отнимаешь украшения у своей женщины («Сибирская корона») и т.д. и т.п. Все, конечно, подается в шуточной форме, но от этого не меняется суть. Мы даже не замечаем, как в наше сознание приникает мораль обмана и воровства. Давно известно: в рекламных роликах рекламируется не сам товар, а сопутствующий ему имидж. Джинн, позволивший убить Синдбада с товарищами ради глотка оранжевой жижи («Миринда»), космические спасатели, пренебрегающие своим долгом ради нее же. Вы пьете эту разрекламированную жидкость? Нет, вы наслаждаетесь вкусом измены, которая повлекла за собой человеческие жертвы.

С приходом капитализма экраны сразу заполняют кинофильмы, которые воспевают воровство. Не в переносном, а в прямом смысле. Постоянно культивируется тема удачного ограбления банка, и зритель, даже не понимая, на уровне подсознания начинает отождествлять себя с вором, переживая за героя очередной киноленты. Этот процесс в психологии называется персонализацией. Персонализация — изменение в системе личностных смыслов и поведенческой активности в связи с отождествлением в сознании человека себя с образом другого субъекта.


[1] Мэр Лас-Вегаса не стыдится своих связей с мафией.  Новые Известия. 06.09.2006.

[2] Основы социологии и политологии/ Под ред. Бороноева А.О. М., 2001. С. 138.

[3] Доклад Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского. 07.06.2001.

После февральской революции

Но почему царский режим не мог решить проблемы, стоящие перед страной? Хотя бы из чувства самосохранения?

Потому что телега не может обогнать автомобиль. Монархическая модель общества была архаична и поэтому впала в глубокий ступор, поэтому от нее отказались все без исключения европейские державы. Монархическая модель общества не соответствовала современному динамичному обществу.

Монархия сослужила хорошую службу нашей и не только нашей стране. Но сегодня монархия неадекватна времени, и возродить ее, как того желает некоторая часть общества, не представляется возможным.

Основной порок монархии — наследственность власти и, следовательно, закрытость элиты, которая приводит к её закостенелости и последующему вырождению

Часто можно услышат, что на Руси правили и глупые, и больные монархи, но, несмотря на это, страна нормально развивалась. Однако если, например, в XVIII веке устанавливался 10-летний застой в управлении, это не очень сильно сказывалось на развитии страны — в те времена и за столетие мало что менялось, люди как ездили на телеге, так и продолжали на ней ездить. В современных же условиях, когда общество за 50 лет прошло путь от телеги до космических кораблей, 10 лет бесталанного руководства могут обернуться катастрофой — достаточно вспомнить наше совсем недавнее прошлое.

Далее. Не следует забывать, в каком веке мы живем. В России существовала монархия, когда во всех окружающих странах тоже были монархические режимы, и недостатки, присущие монархии как форме правления, имели место и в других государствах. В этом смысле все были в одинаковых условиях.

Если к этому прибавить, с одной стороны, отсутствие ответственности монарха перед народом, поскольку его правление пожизненно, а с другой — откровенное пренебрежение мнением народа, которое народ озлобляет, то от идеи монархии следует отказаться.

России нужен был новый строй, созвучный ментальным установкам русского народа. Но какой?

Российская Империя находилась в кризисе. Это признавалось как сторонниками монархии, так и ее противниками. Монархия постепенно лишилась поддержки во всех слоях российского общества. Интеллигенция, высшее офицерство, пролетариат, крестьянство отвернулись от монархии, точнее — от Николая II, который вошел в историю как один из самых непопулярных русских царей. Но ведь в России негативные оценки руководителя государства автоматически распространяются на всю систему в целом. Царя поддерживали жандармы и духовенство, последние — часто формально, а после падения монархии поддержали советскую власть.

Выйти из кризиса было невозможно без решения накопившихся проблем.

Во-первых, русский народ нуждался в освобождении. Каждый талантливый человек должен был иметь возможность реализовать свой потенциал. Только так страна в целом также могла актуализировать свой потенциал. Поэтому необходимо было сломать сословные барьеры. Европа решила эту проблему в рамках либеральных концепций.

Во-вторых, нужно было отстранить от власти антинародный, по своей сути — антироссийский господствующий класс. К сожалению, в стране, где министр обороны — шпион, вряд ли можно было обойтись без серьезной и часто очень жесткой чистки господствующего класса.

В-третьих, Россия нуждалась в модернизационном рывке в науке, экономике, технике. Отсталость России прямиком вела нашу страну к колониальной зависимости от стран Запада с перспективой утраты самостоятельности.

В-четвертых,  нужно было ликвидировать социальные язвы: неграмотность, высочайшую детскую смертность, отсутствие развернутой системы здравоохранения, голод, повторяющийся каждый второй год.

Почему Февральская революция проиграла

Однако деятели февральской революции не предложили обществу никакой позитивной программы. Российское общество устало от «Николашки», поэтому у февралистов был один тезис: «Николашка» должен уйти. Поначалу февралисты пользовались очень большой поддержкой, но, по мере того, как выяснялось, что они, собственно, не знают, что делать далее, эта поддержка таяла. Февралисты не смогли решить ни одной насущной проблемы и даже не наметили пути решения этих проблем, зато хорошо запомнились нотами, вроде «Россия будет воевать до победного». Словом, одна болтология горбачевского типа, вкупе с попыткой угодить западным союзникам.

То есть деятели февральской революции оказались абсолютно беспомощными. Страна была полностью развалена. К октябрю — ноябрю 1917 г. более 90% уездов России бушевали в бунтах, в городах бесчинствовала уго­ловщина. После Февральской революции была произведена бездумная амнистия, когда вместо жертв царизма на воле оказались тысячи уголовников. Полиция была практически полностью  парализована.  Бандитизм обрушился на города России. Люди боялись выходить на улицу. Правопорядка не было. На улицах Петрограда происходили вооруженные столкновения. Красноречивым фактом, показывающим уровень развала России, стало то, что полиция боялась заходить в некоторые кварталы Петрограда, то есть власть не полностью контролировала даже столицу страны. Русский писатель В. Г. Короленко в сво­ем дневнике ноября 1917 г. с горечью констатировал:

 «Общество распадется на элемен­ты без общественной связи… Наша психология… — это орга­низм без костяка, мягкотелый и неустойчивый. Русский народ якобы религиозен, но теперь религия нигде не чувствуется»[1].

Начался парад суве­ренитетов. Объявили о своей независимости от России Украина, Финляндия, Закавказье, Северный Кавказ, Литва, Молдавия (Валахия). Россия неслась к самораспаду. Вопрос – быть или не быть России – встал неумолимо к осени 1917 года. Либеральный, западный проект переустройства великой страны вел к её исчезновению.

После февральской революции. Как бы мы не относились к большевикам, к перегибам большевистской политики, они сразу энергично взялись за решение основных проблем России.

Во-первых, открылись социальные лифты, и из гущи народа  выросли передовые инженеры, ученые, деятели искусства. Сын сапожника, крестьянина, рабочего мог стать руководителем советского государства.

Во-вторых. К сожалению, у меня нет под рукой источника, в котором рассказывалось: большинство эмигрантов оказались за границей не потому, что их выгнали большевики, а потому что большевики их не пустили в страну. Россию эти субъекты воспринимали как источник своего дохода. Жили они в Париже и других европейских столицах. В России на них работали управляющие, которые отправляли своим хозяевам средства для их разгульной жизни на Западе. Вам это ничего не напоминает?

Представить, чтобы руководители советского государства покупали виллы и замки за границей, чтобы их дети там учились, было невозможно. А это ведь очень важное обстоятельство — независимость активов руководителя государства, его лечения и обучения его детей от зарубежной державы. Смоделируйте ситуацию. Допустим, есть некий субъект — Джон. Именно от Джона зависит наличие у вас квартиры, автомашины, лечение вашей семьи, обучение ваших детей. Если Джон попросит вас о небольшой услуге, сможете вы ему отказать?

В-третьих, была сделана ставка на ускоренную промышленную и научную модернизацию страны. Начали строиться заводы, электростанции, которые работают до сих пор.

В-четвертых, началась активная борьба с социальными язвами. Публичные дома закрываются, ведется борьба с безграмотностью, детской смертностью. Начали строиться сельские школы и больницы.

Таким образом, как мы видим, именно советская власть начала решать насущные проблемы. Причем взялись за решение программ очень энергично, комплексно. Стали приниматься программы электрификации, а потом индустриализации, борьбы с безграмотностью.


[1] Короленко В. Г. Дневники // Память, № 2. Париж, 1979. С. 379.

Модель общества, адекватная менталитету «Солидарность»

То, что было построено в СССР, в наибольшей степени отвечало русским ментальным качествам. Поэтому именно советский проект был успешен.

Русскому менталитету наиболее соответствует общественный строй, покоящийся на трех столпах:

  • моральная справедливость, перераспределительная система благ в пользу тех, кто нуждается, — главные стимуляторы трудовой деятельности;
  • государство, которое играет роль центра волевой мобилизации. Коллективное достижение успеха;

Мы уже говорили, что капитализм основан на алчности, стремлении к самореализации и конкуренции. Но именно эти качества не являются доминантными в русском менталитете. «Кавказцы захватили рынки. Государство, помоги и огради», — таков лейтмотив выступлений русских националистов. Но почему-то кавказцы не требуют от Азербайджана, чтобы тот помог им захватить рынки в чужой стране.

Даже представители малого бизнеса — ядро коммерчески активного населения —постоянно жалуются на налоги, чиновников, высокую арендную плату и ставки кредитов, высокие тарифы на коммунальные услуги. Но, в действительности, все это — сублимированная тяга к государственному заступничеству. Мол, «государство, помоги нам делать бизнес». Создаются всевозможные комитеты, фонды помощи малому бизнесу, а малому бизнесу все недостаточно.

Турки без всякого заступничества застроили все побережье первосортными гостиницами на любой вкус, где отдыхают теперь в массовом количестве русские. Построили все это в пустом поле. С российской стороны Черного моря — лишь разрозненные мини-отели, построенные, в основном, армянами.

С китайской стороны Амура на пустом месте выросли комбинаты по переработке нашего леса, построены дороги, города. С нашей стороны Амура — ничего, только то, что было построено еще при коммунистах. И опять жалобы на налоги, дороги и т.д. и т.п. Русские пенсионеры продают свои маленькие квартиры в Благовещенске и за эти деньги покупают шикарные апартаменты по ту сторону Амура. Китайцы наладили перевод пенсий, а продукты и коммунальные платежи у них дешевле…

Русская деревня сегодня — это, в большинстве случаев, запустение, нищенские зарплаты, вера в приход доброго царя или полное безверие, убиваемое самогоном. Приезжаешь в татарскую деревню, где действуют те же законы и налоги, — все развивается, селяне отвозят на рынок свою продукцию, на вырученные средства совместно строят дома.

Русские — самая антикапиталистическая нация на земле. Ментально капитализм — антирусский строй. Поэтому он убивает, опустошает, ведет к полной деградации. И дело здесь не в пресловутых налогах или законах. Автор одного из самых известных психологических исследований русского менталитета Ксения Касьянова очень точно подмечает:

«Героические» усилия наших СМИ «привить» русскому человеку индивидуализм, озабоченность своим материальным благосостоянием и другие «западные» качества в виде главных ценностей ведут именно к такому результату, прежде всего, к деморализации. Ссылки на то, что «рынок» требует именно таких черт личности, с на­шей точки зрения, несостоятельны. Рынок должен быть при­способлен к нашему национальному характеру, а не наоборот»[1].

Рассмотрим касающийся каждого россиянина вопрос о зарплате. Капиталисты повышают зарплату не потому, что они «добрые», а потому, что люди в массовом количестве выходят на забастовку. Так развивается весь капиталистический мир. Не проходит и месяца, чтобы в какой-нибудь капиталистической стране все не останавливалось, потому что объявили общенациональную забастовку то водители, то летчики, то машинисты и т.п. и т.д. Причем они живут гораздо лучше российских коллег, но все равно постоянно требуют повышения зарплаты.

Если русские хотят жить при капитализме, то они должны быть готовы постоянно бастовать. Но этого качества нет в русской крови, нет любви к борьбе за свои права, нет индивидуализма, зато наличествует желание не «раскачивать лодку». В армии не бастуют, в армии выполняют приказы. В каптерках могут ругать офицеров, но на плацу все выполняют приказы. Потому мы на кухне — «против», на собрании — «за».

В России доля заработной платы составляет всего 23% ВВП, а размеры взносов на социальное страхование (пенсионное, медицинское и социальное страхования) — всего 7,5% ВВП. В итоге совокупные расходы в России на два базовых института доходов населения (заработная плата и социальное страхование) составляют чуть больше 30% ВВП, что в 1,8—2 раза меньше, чем в развитых странах (рис. 8).

Проще говоря, страна произвела продукции на 100 рублей, в развитых странах 60 рублей пошло бы на зарплаты работникам, в России же — только 30 рублей. Но в развитых странах, несмотря на это, постоянно бастуют, а русские, видимо, всем довольны.

«С «рынком труда» вообще получилось черт знает что, наши западные учителя просто остолбенели от удивления… Люди, вопреки всем законам рынка, работают, иногда по полгода не получая зар­платы. Они отдают свой труд не как товар, а как некую общественную ценность. Зарплату они требуют не по формуле эквивалентного обмена «товар — деньги», а как средство существования. Аргументом редких де­монстраций протеста не стало нормальное обвинение обманутого на рынке торговца: «Вы украли мой товар!» Рабочие и учителя требуют: «Заплатите, ибо мне нечем кормить ребенка!» Это — аргументация от справедли­вости, а не от рынка. Уже отцы политэкономии, Адам Смит и Рикардо подчеркивали, что жизненная нужда продавца, а тем более справедливость и сострадание — категории сугубо нерыночные. Акт рыночного обмена основан исключительно на рациональном расчете, и, предлагая свой товар (в данном случае рабочую силу), продавец имеет право объяснять лишь выгоду сделки для покупателя, а не ссылаться на то, что ему «детей нечем кормить»[2].

Формула  Фэйера показала свою действенность в США и, наверно, была бы применима ко многим другим странам. Но только не к России.

Перед выборами в Госдуму РФ в 2007 г. резко повысились цены, но правящая партия получила свыше 70% голосов. Все довольны? Нет, все недовольны! Все ругали правительство, депутатов, но на вопрос, за кого вы голосовали, всегда отвечали: «За правящую партию». Этот выбор абсолютно иррационален. Голосовали, потому что «мы свое отжили, пусть хоть дети поживут», «коней на переправе не меняют» и т.д. и т.п. Короче, голосовали сердцем.

Почему же русские «против», но голосуют «за»? Потому что русские никогда не оценивают власть по уровню своего благосостояния. Главное, чтобы не отдельному человеку было хорошо, главное, чтобы было хорошо государству. Можно повысить цены, но провести военные учения, и 70% обеспечено.

Русский менталитет не совместим с проявлением либерализма ни в сфере политики, ни в сфере экономики. Но, главное, нам и не нужно подстраиваться под чуждую нам, уходящую в прошлое экономико-политическую систему. Она не является ни наиболее эффективной, ни наиболее близкой нам, а в сегодняшних условиях — вообще губительна для человечества.


[1] Касьянова К. О русском национальном характере.  М., 2003. С. 4—5.

[2] Кара-Мурза С. Г. Истмат и проблема «восток-запад».  M., 2001. С. 5.