Сейчас на сайте 27 гостей и нет пользователей
То, что было построено в СССР, в наибольшей степени отвечало русским ментальным качествам. Поэтому именно советский проект был успешен.
Русскому менталитету наиболее соответствует общественный строй, покоящийся на трех столпах:
Мы уже говорили, что капитализм основан на алчности, стремлении к самореализации и конкуренции. Но именно эти качества не являются доминантными в русском менталитете. «Кавказцы захватили рынки. Государство, помоги и огради», — таков лейтмотив выступлений русских националистов. Но почему-то кавказцы не требуют от Азербайджана, чтобы тот помог им захватить рынки в чужой стране.
Даже представители малого бизнеса — ядро коммерчески активного населения —постоянно жалуются на налоги, чиновников, высокую арендную плату и ставки кредитов, высокие тарифы на коммунальные услуги. Но, в действительности, все это — сублимированная тяга к государственному заступничеству. Мол, «государство, помоги нам делать бизнес». Создаются всевозможные комитеты, фонды помощи малому бизнесу, а малому бизнесу все недостаточно.
Турки без всякого заступничества застроили все побережье первосортными гостиницами на любой вкус, где отдыхают теперь в массовом количестве русские. Построили все это в пустом поле. С российской стороны Черного моря — лишь разрозненные мини-отели, построенные, в основном, армянами.
С китайской стороны Амура на пустом месте выросли комбинаты по переработке нашего леса, построены дороги, города. С нашей стороны Амура — ничего, только то, что было построено еще при коммунистах. И опять жалобы на налоги, дороги и т.д. и т.п. Русские пенсионеры продают свои маленькие квартиры в Благовещенске и за эти деньги покупают шикарные апартаменты по ту сторону Амура. Китайцы наладили перевод пенсий, а продукты и коммунальные платежи у них дешевле…
Русская деревня сегодня — это, в большинстве случаев, запустение, нищенские зарплаты, вера в приход доброго царя или полное безверие, убиваемое самогоном. Приезжаешь в татарскую деревню, где действуют те же законы и налоги, — все развивается, селяне отвозят на рынок свою продукцию, на вырученные средства совместно строят дома.
Русские — самая антикапиталистическая нация на земле. Ментально капитализм — антирусский строй. Поэтому он убивает, опустошает, ведет к полной деградации. И дело здесь не в пресловутых налогах или законах. Автор одного из самых известных психологических исследований русского менталитета Ксения Касьянова очень точно подмечает:
«Героические» усилия наших СМИ «привить» русскому человеку индивидуализм, озабоченность своим материальным благосостоянием и другие «западные» качества в виде главных ценностей ведут именно к такому результату, прежде всего, к деморализации. Ссылки на то, что «рынок» требует именно таких черт личности, с нашей точки зрения, несостоятельны. Рынок должен быть приспособлен к нашему национальному характеру, а не наоборот»[1].
Рассмотрим касающийся каждого россиянина вопрос о зарплате. Капиталисты повышают зарплату не потому, что они «добрые», а потому, что люди в массовом количестве выходят на забастовку. Так развивается весь капиталистический мир. Не проходит и месяца, чтобы в какой-нибудь капиталистической стране все не останавливалось, потому что объявили общенациональную забастовку то водители, то летчики, то машинисты и т.п. и т.д. Причем они живут гораздо лучше российских коллег, но все равно постоянно требуют повышения зарплаты.
Если русские хотят жить при капитализме, то они должны быть готовы постоянно бастовать. Но этого качества нет в русской крови, нет любви к борьбе за свои права, нет индивидуализма, зато наличествует желание не «раскачивать лодку». В армии не бастуют, в армии выполняют приказы. В каптерках могут ругать офицеров, но на плацу все выполняют приказы. Потому мы на кухне — «против», на собрании — «за».
В России доля заработной платы составляет всего 23% ВВП, а размеры взносов на социальное страхование (пенсионное, медицинское и социальное страхования) — всего 7,5% ВВП. В итоге совокупные расходы в России на два базовых института доходов населения (заработная плата и социальное страхование) составляют чуть больше 30% ВВП, что в 1,8—2 раза меньше, чем в развитых странах (рис. 8).
Проще говоря, страна произвела продукции на 100 рублей, в развитых странах 60 рублей пошло бы на зарплаты работникам, в России же — только 30 рублей. Но в развитых странах, несмотря на это, постоянно бастуют, а русские, видимо, всем довольны.
«С «рынком труда» вообще получилось черт знает что, наши западные учителя просто остолбенели от удивления… Люди, вопреки всем законам рынка, работают, иногда по полгода не получая зарплаты. Они отдают свой труд не как товар, а как некую общественную ценность. Зарплату они требуют не по формуле эквивалентного обмена «товар — деньги», а как средство существования. Аргументом редких демонстраций протеста не стало нормальное обвинение обманутого на рынке торговца: «Вы украли мой товар!» Рабочие и учителя требуют: «Заплатите, ибо мне нечем кормить ребенка!» Это — аргументация от справедливости, а не от рынка. Уже отцы политэкономии, Адам Смит и Рикардо подчеркивали, что жизненная нужда продавца, а тем более справедливость и сострадание — категории сугубо нерыночные. Акт рыночного обмена основан исключительно на рациональном расчете, и, предлагая свой товар (в данном случае рабочую силу), продавец имеет право объяснять лишь выгоду сделки для покупателя, а не ссылаться на то, что ему «детей нечем кормить»[2].
Формула Фэйера показала свою действенность в США и, наверно, была бы применима ко многим другим странам. Но только не к России.
Перед выборами в Госдуму РФ в 2007 г. резко повысились цены, но правящая партия получила свыше 70% голосов. Все довольны? Нет, все недовольны! Все ругали правительство, депутатов, но на вопрос, за кого вы голосовали, всегда отвечали: «За правящую партию». Этот выбор абсолютно иррационален. Голосовали, потому что «мы свое отжили, пусть хоть дети поживут», «коней на переправе не меняют» и т.д. и т.п. Короче, голосовали сердцем.
Почему же русские «против», но голосуют «за»? Потому что русские никогда не оценивают власть по уровню своего благосостояния. Главное, чтобы не отдельному человеку было хорошо, главное, чтобы было хорошо государству. Можно повысить цены, но провести военные учения, и 70% обеспечено.
Русский менталитет не совместим с проявлением либерализма ни в сфере политики, ни в сфере экономики. Но, главное, нам и не нужно подстраиваться под чуждую нам, уходящую в прошлое экономико-политическую систему. Она не является ни наиболее эффективной, ни наиболее близкой нам, а в сегодняшних условиях — вообще губительна для человечества.
[1] Касьянова К. О русском национальном характере. М., 2003. С. 4—5.
[2] Кара-Мурза С. Г. Истмат и проблема «восток-запад». M., 2001. С. 5.
§ 4. Почему мы тоскуем
Петровская насильственная европеизация господствующего класса со временем привела к тому, что русский народ раскололся на французско-говорящий высший свет и простой народ. Господствующий класс стал чужд России, а Россия — чужда господствующему классу. Еще в XIX веке Н. Я. Данилевский писал:
«Все, чему придается это название русского, считается как бы годным лишь для простого народа, не стоящим внимания людей более богатых или образованных»[1].
К простому народу — своему кормильцу — господствующий класс относился как к некультурному быдлу. Представители господствующего класса во всем стремились походить на Европу: в одежде, в манерах, в языке… Признаком культурности считалось только европейское образование.
«В настоящее время большинство русской интеллигенции не только анационально, но прямо антинационально. Оно порабощено социальным космополитизмом и сепаратизмом, и с этой точки зрения является явным и резким противником и врагом своей нации и своей Родины»[2].
Формируется атмосфера 17-го года. Интеллигенция выходит на площади, требуя либерализации на западный манер, другая часть на митинги не выходит, но поддерживает первую, о чем говорят не рекламируемые широко опросы. Конечно, по русской традиции, интеллигенция заискивает перед властью, но потом в кулуарах откровенно смеется и издевается над власть предержащими. Довольных властью в среде интеллигенции практически нет.
Верховная власть сама насквозь либеральна, ее идеал — западная демократия, тем не менее, она жестко подавляет выступления оппозиции. Она сама не знает, что делать и куда двигаться, а все ее начинания общество тихо саботирует.
Народ устал как от первых либералов-западников, так и от вторых, у него возрождается тоска по сильной руке, которая, наконец, наведет порядок.
Если мы обратимся к фактам, то увидим, что далеко не все так однозначно было и с русским православием, которое «погубили» большевики. К 1917 году, по мнению многих мыслителей того времени, русское православие пребывало в серьезном кризисе. Причем констатировали это далеко не революционеры, а как раз консервативные писатели, которых, кстати, никто не читал, зато читали Л. Толстого, отлученного от церкви. Не вызывают поэтому удивления известия о том, что в годы первой русской революции практически во всех семинариях происходили забастовки (в 48 из 53), или о том, что в 1911 г. из общего числа выпускников семинарий в 2148 человек только 574 приняли священнический сан, то есть всего 25 %[3].
«А. Ф. Лосев рассказывал, что епископ Феодор считал П. Флоренского единственным верующим человеком в Московской духовной академии, причем перебирал остальных преподавателей и доказывал это. В начале века П. Флоренский считал, что церковь стала похожа на сухарь, и ее надобно перемолоть в муку, дабы напечь новые хлебы — веру и церковь живую»[4].
Иначе говоря, Россия начала ХХ века отнюдь не была тихой и богобоязненной страной высокой христианской морали и законности. Придется признать, что вся церковность простого народа держалась на принуждении. Сразу же после Февральской революции в 1917 г., когда Временное правительство отменило обязательное посещение молебнов в русской армии, состоявшей в основном из крестьян, 70% солдат перестали посещать церковь.
Патриарх Тихон — последний патриарх царской России — 9 октября 1989 года был канонизирован Архиерейским Собором РПЦ. Вряд ли у кого возникнут сомнения в авторитетности этого источника.
«Отныне Церковь отмежевалась от контрреволюции и стоит на стороне Советской власти»[5].
«Церковь возносит молитвы о стране Российской и о Советской власти»[6].
«Церковь признает и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога»[7].
«Пора <...> принять все происшедшее, как выражение воли Божией <...> осуждая всякое сообщество с врагами Советской Власти и явную или тайную агитацию против нее»[8].
«Мы <...> всенародно признали новый порядок вещей и Рабоче-Крестьянскую Власть народов, Правительство коей искренне приветствовали»[9].
«Мы <...> уже осудили заграничный церковный собор Карловицкий за попытку восстановить в России монархию из дома Романовых»[10].
«Молим вас со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, подчиниться Советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: "всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, — существующие же власти от Бога установлены»[11].
Таковы наставления последнего царского патриарха: не за страх, а за совесть подчиняйтесь Советской власти, которая есть выражение Божьей воли. Советская власть — выраженье Божьей воли? Да, это глубокое, мудрое наставление, которое лишь при поверхностной оценке непонятно. Как мы увидим далее, Патриарх раньше многих понял то, что было скрыто от обывателя.
Об уровне нравственности свидетельствует и тот факт, что в Санкт-Петербурге в 1913 г. число высших учебных заведений равнялось числу официально зарегистрированных публичных домов.
Кризис русскости с неминуемой неизбежностью привел к элитарно-властному дисбалансу. Уровень своего дохода русские дворяне пытались сделать столь же высоким, как и в Европе, не понимая, что благосостояние правящего класса в Европе во многом было результатом беспощадной эксплуатации колоний. Наше же дворянство в погоне за европейским уровнем потребления нещадно эксплуатировало русский народ, показывая пример невообразимого социального эгоизма. И здесь нет никакого преувеличения революционных писателей и публицистов, писавших об этом. Предоставим слово монархисту и консерватору П.И. Ковалевскому:
«Крестьяне зачастую теряли образ человеческий. Это были существа, очень похожие на человеческие, — мелкие, худые, бледные, с косматой головой и с такой же бородой. Одевались они в тряпки из холста или в овечью шкуру, на ногах — опорки или тряпки. Жили они в землянках или в жалких хатках. Дальше своей деревни — мало кто знал другой свет. Эти крестьяне, главным образом, обрабатывали землю, добывали хлеб и составляли из него деньги, которые затем должны были перейти в карман помещиков и управляющих. Правда, часть хлеба давали и крестьянам для еды, но этот хлеб часто бывал с примесью мякины… Личность таких несчастных как людей была ничем не обеспечена. Я лично видел случаи, когда отца семьи продавали в одну сторону, мать — в другую, а детей — в третью. Крепостные с лёгкой душой менялись на собак, лошадей и др. предметы. Управляющие и помещики проявляли свои права не только на женский труд, но и на личность женщины»[12].
[1] Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1995. С. 79.
[2] Ковалевский П. И. Русский национализм. М., 2006. С. 45.
[3] Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1991. С. 53
[4] Бибихин В. В. Из рассказов А. Ф. Лосева // Вопросы философии, 1991, № 10. С. 140—141, 146.
[5] Акты патриарха Тихона. М., 1994. С.298.
[6] Акты патриарха Тихона. М., 1994. С.296.
[7] Акты патриарха Тихона. М., 1994. С.296.
[8] Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. М., 1998. С. 292.
[9] Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. М. 1998. С. 291—292.
[10] Акты патриарха Тихона. М., 1994, С.287.
[11] Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг. М. 1998, С.295.
[12] Ковалевский П. И. Русский национализм. М., 2006. С. 31.